Как-то так случилось, что Мирвен до этого праздника не видела знаменитых самоцветов, Сильмарилей Феанора. Выросла она далеко от Тириона, в небольшом поселении рудознатцев у подножия Пелори. Ее родичи и друзья редко ездили в город, довольствуясь тем, что имели – высокими горными стенами вместо дворцов, гремящими водопадами вместо журчащих фонтанов, темными лесами на склонах гор вместо фруктовых садов. Все, что им было нужно, они добывали охотой и собирательством, а главное – неутомимо вгрызались в тело гор, ища руды и самоцветы… Надо сказать, что горные пещеры, украшенные плодами Аулэ – камнями простыми и драгоценными, не уступали красотой королевским дворцам, которые позже увидела Мирвен. Могучие сталагмиты поднимались, как колонны, руды выступали наружу серебряными и золотыми узорами, самоцветы горели огнем в окаймлении зеленого малахита, бело-розового мрамора, красновато-серого гранита. А снаружи шумели водопады, дающие начало прозрачным рекам, зеленели деревья в расселинах, цвели горные цветы, сияли белым, синим, золотым снежные шапки на вершинах… Нет, даже прекрасный Тирион не затмевал родных мест Мирвен, по которым она сейчас скучала. Но что поделаешь! По четвертому сыну Феанора она бы тосковала еще больше, если бы он не ответил на ее любовь. Какое счастье, что любовь их была взаимной! Она сразу выделила его в той группе эльфов Тириона, что прибыла посмотреть на местные рудники. Угольно-черные волосы не были редкостью среди нолдор, но слишком румяное, красноватого цвета лицо выделялось на фоне белолицых товарищей. Мирвен сначала фыркнула, сравнив необычного пришельца со спелым помидором, что вызвало смех у ее подружек, вышедших встречать гостей, потом стала отмечать это лицо то там, то здесь… Краснолицый пришелец везде выделялся, обращал на себя внимание, а потом Мирвен заметила и высокий рост, и широкие плечи, и ясные серые глаза, и руки мастера с длинными пальцами… Как-то так получалось, что они постоянно сталкивались – то в поселке, то на прогулке в горах, то даже в пещере. Теперь Мирвен думала, а были ли эти столкновения случайными, но вопросов не задавала. Незачем теперь-то уж. Сын Феанора совсем не стеснялся своего лица, с гордостью называл себя материнским именем – «Краснолицый», предпочитая его отцовскому «Черному Финвэ». И вместе с самоцветами и образцами руды привез в Тирион и невесту. Феанор встретил новоявленную родственницу как подобает, но Мирвен не могла не заметить проглядывавшего сквозь слова приветствий равнодушия. Великого мастера мало что волновало, кроме собственных изобретений и творений. Зато Нэрданель приветила будущую жену сына, как мать и вскоре Мирвен полюбила спокойную и мудрую свекровь. читать дальшеСвадьба случилась скоро, через полгода помолвки – сыновья Пламенного Духа были так же нетерпеливы, как он сам, и была не слишком пышной. Феанор не очень любил праздники, мешавшие его занятиям, и если бы не обычай – и вовсе бы не устраивал пира, обойдясь благословением молодых. И своих Сильмарилей на свадьбу сына не надел – может, счел случай неподобающим? От Карантира Мирвен узнала – Феанор дрожит над своими Камнями, как мать – над беспомощным младенцем, и редко достает их из крепко запертой сокровищницы. Впрочем, в тот день Мирвен и не нужны были никакие сокровища – кроме любимого мужа… Однако вскоре Феанор смотрел на Мирвен со сдержанным одобрением – когда оказалось, что она хорошо разбирается в драгоценных камнях, умеет их гранить и делать украшения. Конечно, не такие, какие получались у него самого и его сыновей, но достойные мастера. Феанор даже научил Мирвен кое-каким своим секретам, брал ее с собой в Чертоги Аулэ и, похоже, теперь считал вполне полезным добавлением к семье. А теперь, через полгода после свадьбы, их позвали на большой праздник к королю Финвэ. То был праздник Цветущих Садов, когда деревья покрываются белой и розовой пеной – распустившимися цветами, что предвещают пышный урожай. Эльдар тоже украсили себя цветочными венками из садов Ваны и Йаванны… И только один Феанор явился в блеске драгоценных камней – своих прославленных Сильмарилей. Он сильно любил своего отца и чтил его сиянием любимого сокровища. Мирвен думала, что никакие из самоцветов, к сиянию которых она привыкла с детства, ее удивить не могут – но тут она просчиталась. Сильмарили походили на многие камни сразу – и не повторяли ни один в точности. Свет, падая на них под разными углами, то превращал их в зеленые изумруды, то в синие сапфиры, а то и в алые рубины… Но чаще представлялись они алмазами – самыми чистыми и яркими алмазами, какие только можно было представить в воображении. И свет Сильмарилей не был холодным, как у других драгоценностей, которые всегда напоминали безжизненный лед. Нет, он был теплым, истинным благим светом Дерев, который Феанор уловил и заключил в подобающее жилище. - О-о-о, - только и выдохнула Мирвен, сжав руку мужа. - А, - улыбнулся Карантир, оглянувшись на нее, - ты ведь еще не видела нашего сокровища. Он посмотрел на жену с гордостью и немного снисходительно – мол, поняла теперь, почему многие нолдор – мастера, но один Феанор – Великий Мастер? - Да, его не зря называют величайшим творением эльдар! – восхищенно воскликнула Мирвен. – Никогда я не видела подобного! Вот бы!.. Она посмотрела на мужа с невысказанной просьбой, Карантир сразу угадал ее, но ответить медлил. - Не всякому отец их дает смотреть поближе, а тем паче – примерить, - сказал он задумчиво. – Даже родичам… Долго приходиться упрашивать, долго ждать. Но мы… - он снова помедлил и в глазах у него Мирвен углядела озорную искорку, - спрашивать не будем! - Это как? – немного опешила Мирвен, не привыкшая что-то делать без разрешения. - Просто! – подмигнул ей Карантир. – Как открывается сокровищница – я знаю. Пойдем туда, когда Тельперион будет в полном цвету. И ты увидишь, как они светятся в темноте… Такое зрелище нескоро забудешь, поверь мне! - Хорошо, - кивнула Мирвен, дивясь про себя такой скрытности Феанора. Другой бы выставил свою творение на всеобщее обозрение, не скрывал бы от эльдар, известно же, что чем больше смотрят на вещь – тем она прекраснее, ибо нет в ней ценности, кроме как в глазах смотрящих…
***
Они отправились в королевскую сокровищницу через два дня, когда Сильмарили давно и прочно утвердились на своем месте. Тельперион рассылал во все стороны серебристый свет, который смягчал контуры, приглушал краски, придавал всему серебряный оттенок. Потому в это время мало работали – слишком неверен был свет, хотя и довольно ярок, больше гуляли, предавались грезам и думам, любили друг друга – так было заведено у эльдар Амана. Карантир хорошо знал привычки отца – в это время Феанор грезил или предавался думам у себя в покоях, не выходя наружу. А уж остальным-то, попадавшимся им на пути, и вовсе не было дела – куда идет сын Феанора с женой. Эльдар никогда не были праздно любопытны. Они спустились по хрустальной лестнице вниз, в подвалы дворца Финвэ – там располагались королевские кладовые и сокровищницы. Ни одна из них не была заперта, кроме главной – той, где хранились Сильмарили. Ее двери были сделаны из крепчайшего митриля и заперты не только хитрым замком, но и чарами. Подойдя к створкам – на них были выгравированы огромный цветок Лаурэлин и цветущая ветвь Тельпериона – Карантир нажал на несколько цветков и лепестков рисунка в известном ему порядке, потом прошептал несколько слов – отворяющее заклятие. Он взял из руки Мирвен негаснущую голубую лампу, оставил ее сбоку от двери. - Идем! – шепнул он жене. – Там нам не нужен другой свет… Они вошли внутрь и двери сами мягко затворились за ними, но этого не стоило опасаться, изнутри их можно было распахнуть легким движением руки. Помещение было маленьким и практически пустым – а на гладких серых каменных стенах и потолке не было ни украшений, ни резьбы. Да и ни к чему они – все равно любой, кто оказался бы здесь, смотрел бы лишь на одно место. На Сильмарили в хрустальной шкатулке, стоявшей на каменном столбе посреди сокровищницы. Шкатулка сияла, как два десятка ярких ламп. Мирвен вслух удивилась – ведь в пиршественном зале свет Камней не был так силен. - Все верно, - ответил ей Карантир. – Чем темнее вокруг – тем ярче они сияют. Иначе как бы Древа разгоняли тьму вокруг и освещали весь Валинор? Он выпустил руку Мирвен, подошел к шкатулке и откинул крышку. Теперь свет, которому ничего не мешало, стал еще ярче. Мирвен подошла к Камням, желая видеть их как можно ближе, трогать их, ощутить себя их госпожой, распоряжаться только по своему усмотрению... Это было довольно странное чувство, и позже она всегда вспоминала об этом с удивлением, ведь раньше ей никогда не хотелось взять Сильмарили и владеть ими единолично. Она коснулась Камня, ощущая его гладкость и прохладу, потом взяла в руку, любуясь. Свет пронизывал ладонь, плоть казалась розоватым стеклом светильника… Карантир мягко взял ее за руку с Камнем и Мирвен слегка вздрогнула: ей показалось, что Сильмариль хотят у нее отобрать. Но Карантир всего-навсего поднял руку к ее лбу – он хотел посмотреть, что будет, если его жена наденет венец с Сильмарилем. - О-о-о, - только и выдохнул он восхищенно. Мирвен была красива и сама по себе, еще прекраснее она была в глазах возлюбленного – но сейчас она затмевала красой даже майяр, едва не сравниваясь с Валиэр. - Как ты прекрасна, ванимэльда, - сказал он, слегка задыхаясь от нахлынувших чувств. – Я так люблю тебя… Карантир притянул жену к себе, страстно целуя – и эти поцелуи размыли наваждение, Мирвен спокойно опустила руку с Сильмарилем, а когда муж оторвался от ее губ – так же спокойно опустила его в шкатулку и сказала: - Мне не нужны эти Камни… Ты – мое сокровище, мой Сильмариль, то, что дороже всего на свете… Карантир не ответил ей. Может, потому что снова стал ее целовать, а может… Кто знает, почему?
-
-
19.04.2013 в 23:43Но что поделаешь! По четвертому сыну Феанора она бы тосковала еще больше, если бы он не ответил на ее любовь. Какое счастье, что любовь их была взаимной!
Она сразу выделила его в той группе эльфов Тириона, что прибыла посмотреть на местные рудники. Угольно-черные волосы не были редкостью среди нолдор, но слишком румяное, красноватого цвета лицо выделялось на фоне белолицых товарищей. Мирвен сначала фыркнула, сравнив необычного пришельца со спелым помидором, что вызвало смех у ее подружек, вышедших встречать гостей, потом стала отмечать это лицо то там, то здесь… Краснолицый пришелец везде выделялся, обращал на себя внимание, а потом Мирвен заметила и высокий рост, и широкие плечи, и ясные серые глаза, и руки мастера с длинными пальцами… Как-то так получалось, что они постоянно сталкивались – то в поселке, то на прогулке в горах, то даже в пещере. Теперь Мирвен думала, а были ли эти столкновения случайными, но вопросов не задавала. Незачем теперь-то уж.
Сын Феанора совсем не стеснялся своего лица, с гордостью называл себя материнским именем – «Краснолицый», предпочитая его отцовскому «Черному Финвэ». И вместе с самоцветами и образцами руды привез в Тирион и невесту. Феанор встретил новоявленную родственницу как подобает, но Мирвен не могла не заметить проглядывавшего сквозь слова приветствий равнодушия. Великого мастера мало что волновало, кроме собственных изобретений и творений. Зато Нэрданель приветила будущую жену сына, как мать и вскоре Мирвен полюбила спокойную и мудрую свекровь.
читать дальше
-
-
19.04.2013 в 23:56-
-
20.04.2013 в 00:29-
-
20.04.2013 в 10:21