Гость, разумеется, нет! Тут слэш запрещен, если кто правила читал. Заказчик подразумевает какое-то другое исполнение проклятия, чтобы дети Хурина умерли, причем из-за собственных ошибок/проступков, вот и все.
- Разве мы отправляемся не вместе? - удивился юноша, поглаживая по морде своего коня. - Эрнил, мы не на прогулку идем, - возразила статная черноволосая женщина. Эрнил упрямо вскинул глаза: - Видимо, мужчине и воину пристало отсиживаться за чужими спинами, пока его мать подвергает себя опасности? - Я все сказала. Мужчина и воин остается в Дориате. Потому что я так велела, - холодно ответила Морвен. - Тогда я поеду, не спрашивая твоего позволения! - возмутился Эрнил. И уже спокойнее добавил: - Я вырос, мам. Я взрослый. Морвен отвернулась, пряча неуместную по ее мнению улыбку. Она гордилась отвагой младшего сына, и понимала его желание увидеть брата, но если верны слухи о проклятии... Эрнила проклятие заботило мало - отряд отправится в путь, он встретиться со старшим братом, они вместе вернуться в Дориат, и настанут счастливые и безмятежные времена. Брат Турина послал коня в галоп. - Маблунг, догоняй! Маблунг переглянулся с Морвен и покачал головой. Мальчишка... Но ничего, умный конь быстро перейдет на шаг, дожидаясь остальных. - Не туда скачешь, Эрнил! Нарготронд в другую сторону! - крикнул ему вслед эльф. - В другую так в другую, - согласился вернувшийся Эрнил. Отряд двинулся в путь. *** Журчание воды вывело его на берег реки. Он давно потерял направление - отряд двигался молча, и в неизвестно откуда взявшемся тумане все быстро потеряли друг друга. Или это Эрнил отстал от остальных? "Туман когда-нибудь рассеится, - думал Эрнил, - и, может, не я один двигаюсь по берегу?" Конь наступил в холодную воду и резко взбрыкнул. Эрнил не удержался в седле и упал на землю. Куда умчался конь, он не видел. Со стороны реки раздался негромкий плеск. Эрнил оглянулся, надеясь, что нашел кого-то из своих. Плеск повторился, уже гораздо ближе, затем перешел в то ли шуршание, то ли шипение. "Змея?" - удивился Эрнил. Звук приближался, казалось, отовсюду одновременно. - Многовато вас тут ползает... - Эрнил заговорил вслух, чтобы отогнать от себя отвратительный ужас, надвигающийся вместе с шипением. - Не так уж много, - ответил вкрадчивый голос. - Только я один. - Кто ты? - быстро спросил Эрнил, сжимая рукоять меча. Хотя как биться в таком тумане, где собственные вытянутые руки едва видны? В ответ прямо перед лицом зажглись два огромных желтых глаза. - Не узнал? Привет тебе, Эрнил, сын Хурина! Хорошая встреча! Знай же, что я пришел дать тебе добрый совет - не ищи более своего брата, ибо найдешь ты лишь гибель. Те, с кем ты отправлялся в путь, уже нашли ее. Направь же свой гнев на врагов, что ходят здесь повсюду, поджидая заблудившихся в тумане. Голос смолк, и глаза исчезли в тумане, а юноша стоял, не в силах сказать ни слова, ни пошевелиться. Он видел, как приближались к нему тени, и казалось ему, что это были орки. Эрнил выхватил меч и бросился вперед, не видя ничего кроме орочьих теней. Долго преследовал он врагов, но те убегали, скрываясь в тумане. *** Турамбар прислушался. Кто-то бежал через лес, не слишком заботясь, чтобы остаться незамеченным. Ни один из лесных людей, приютивших его, не стал бы приближаться настолько громко. Значит, враги. Темный силуэт с обнаженным мечом выскочил из леса. Ночь была безлунной, и разглядеть ничего более было невозможно. Но Турамбар точно знал - это не друг. Стоявший на поляне и не увидел, с какой стороны на него обрушился клинок. Он упал, не узнав от чьей руки погиб. До самого утра не один звук не тревожил более лес, а на рассвете увидел Турин, что убит им был вовсе не орк, а человек. Турин вернулся в Эфель Брандир, и рассказал, что видел убитого человека на Хауд-эн-Эллет. Но то, что сам же и убил его, он утаил. Воина похоронили, так и не узнав, кем он был, а вечером к селению подошел усталый эльф, и Турин узнал Маблунга. - У меня печальные вести, - сказал Маблунг, - твоя мать и твой брат отправились в путь, чтобы найти тебя, или вести о тебе, но мы заблудились в тумане. Всех удалось мне отыскать, кроме Эрнила. Когда я последний раз видел его, он как безумный мчался к Хауд-эн-Эллет. Люди прислушались к словам эльфа и с подозрением смотрели на Турамбара, но он ответил: - Этой ночью я видел убитого воина, но он не мог быть моим братом. И разве не узнал бы я его при встрече - высокий и черноволосый, обликом и нравом подобный нашей матери... Турин замолчал, не понимая осуждения в глазах Маблунга. - Эрнил лицом был похож на вашего отца, и золотом дома Хадора сияли его волосы. - Быть того не может! - воскликнул Турин, - Но если это правда, будь проклята твоя весть, и твое поручение, и мой брат, и я сам! Возвращайся в Дориат, и передай мое проклятие этому краю, я же отправлюсь на поиски Глаурунга, и отомщу ему за его злодеяния. И Турин ушел, и говорят, что видели его на берегах Нарога, но когда перешел он реку по обломкам моста, туман сокрыл руины Нарготронда, и более не рассеялся, и никто не слышал ни о Турине, ни о драконе Моргота.
Говорят, что вскоре после ухода Турина его мать Морвен родила еще одного ребенка, мальчика. Она назвала его Ниэндир, Скорбь, ибо воистину то было дитя печали и печальная судьба ожидала его.
Бродда вскоре узнал об этом от своих шпионов и испугался, ибо боялся он, что сын Хурина может вырасти и отомстить ему за страдания матери и всего народа (Турина же он не боялся, ибо думал, что тот сгинул в пути на восток). И тогда решился Бродда на великое злодеяние, и во главе своих воинов напал на старую усадьбу правителей Дор-Ломина. Старики и старухи, слуги Морвен, не могли противостоять вастакам, и вскоре лишь сама Морвен стояла между Броддой и колыбелькой сына. Бесстрашно, как тигрица, бросилась она на вастака и даже ранила его ножом, но Бродда с легкостью отшвырнул женщину, и при падении ударилась она о камень очага и умерла. Так погибла Морвен, жена Хурина и мать Турина и Ниэндира.
Выхватил Бродда плачущего младенца из колыбели и уже хотел убить его вслед за матерью, но остановился. Убийство беспомощного ребенка все же претило ему, и тут иная мысль пришла вастаку на ум. Аэрин так и не родила ему ни сына, ни дочери, и Бродда был сильно этим опечален. Решил он взять Ниэндира к себе и воспитать его как собственного сына, и так не пятнать руки кровью невинного младенца и все же обезопасить себя от его будущей мести.
Воинам, которые были с ним, Бродда приказал говорить, что младший сын Хурина убит, а этот младенец – дитя Аэрин. Ниэндир уродился черноволосым, как мать и брат, и никто не заподозрил лжи. Когда же Турин узнал о смерти матери и брата от рук Бродды, то был вне себя от горя и поклялся, что убьет Бродду за это злодеяние, каких бы трудов ему это не стоило.
Но нескоро случилось Турину прийти в Дор-Ломин, и Ниэндир, коему дали новое имя «Рахша», что значит «сильный» на языке вастаков, подрастал в доме Бродды. Он любил приемного отца, который был добр к нему, а названая мать его, Аэрин, тоже полюбила мальчика, но не открывала ему правды, ибо Бродда обещал ей за это жестокое наказание, к тому же тогда Ниэндиру грозила бы месть Моргота. И хотя горько оплакивала Аэрин смерть Морвен, в приемном сыне она обрела утешение в своих несчастьях, тем более, что, Бродда, успокоив свои страхи, стал добрее к ней.
Шестнадцать долгих лет прошло, прежде чем Турин постучал в ворота дома Бродды, желая исполнить клятву. Неузнанным прошел он к месту, где сидели нищие, которых кормила Аэрин, и от одного из них узнал все, что произошло в Дор-Ломине за это время. Повесть о несчастиях его народа еще больше распалила гнев Турина и, пылая яростью, более не скрываясь, подошел он к столу, где сидели Бродда, Аэрин и Рахша, а также другие вастаки, гости Бродды. При всех Турин назвался и бросил Бродде вызов на смертный поединок. Испугался Бродда, ибо понял, что месть рода Хадора все же настигает его, и медлил он подняться из-за стола, хотя это и было уроном его чести. Но Рахша, который вырос сильным и отважным, истинным сыном Хурина Стойкого, вскочил со своего места и предложил пришельцу вступить в поединок вместо отца. Усмехнулся Турин и согласился, думая, что Бродда все равно не уйдет от него, а убийство сына на глазах отца представлялось ему сладкой местью. Облачился Рахша в кожаный доспех и взял кривой меч, обычное оружие вастаков, и вступил в бой с Турином. Аэрин же помертвела от ужаса и сидела ни жива, ни мертва, не в силах вымолвить ни слова, которое могло бы остановить братоубийство.
Не так просто оказалось Турину справиться с тем, коего он считал сыном Бродды, ибо Рахша был меньшим подобием старшего брата. Но все же Турин был сильнее и опытнее, и хотя Рахша несколько раз ранил его, сумел в конце концов нанести последний роковой удар в грудь младшему брату. Пал Рахша на пол и оросил дом Бродды своей кровью.
Вскочил тогда Бродда со своего места, в гневе и горе забыв об осторожности, и тоже бросился на Турина. Турин не успел поднять меча и просто толкнул вастака в грудь. Удар был таким сильным, что при падении Бродда сломал шею и умер он так же, как некогда убитая им Морвен, и месть Турина свершилась.
Лишь тогда Аэрин сбросила оцепенение и кинулась к трупу названого сына и, рыдая и осыпая Турина проклятиями, открыла ему всю правду. «Убийца родичей!» - кричала она ему, - «Да падет на тебя мое проклятье!»
Побледнел Турин, ибо второй раз по ошибке убил он того, кого следовало бы любить и защищать, и сказал он Аэрин: «Молчи, женщина. Если бы ты сказала об этом раньше, многих несчастий удалось бы избежать. А что до проклятия – то оно уже свершилось», - а потом повернулся и пошел прочь, и никто не посмел препятствовать ему.
Медленно шел Турин прочь в черном горе и думал о том, что, взлелеяв в душе жестокие замыслы, стал он братоубийцей, ибо не следовало бы ему принимать вызов Рахши, невиновного в смерти Морвен даже если бы он был истинным сыном Бродды. И тогда вытащил он окровавленный меч свой, Гуртанг, и сказал ему: «Отведавший крови друга, отведавший крови брата, хочешь ли ты отведать и моей?»
И ответил ему, звеня, клинок:
«Сладка кровь невинных, но кровь виновного – куда слаще. С радостью я отведаю ее!»
И тогда пал Турин грудью на меч свой Гуртанг, и так проклятие Моргота роду Хурина свершилось.
Умрёте - сразу проситесь в ад, в раю вас ждёт разгневанный Профессор (с)
Оба прекрасны (и, что характерно, оба раза Турин убивает брата, а не тот кончает с собой!), хотя да, второй интереснее закручен. И да, во втором зацепил момент, когда Турин осознает, _почему_ был неправ. В каноне он вроде бы в подобном не замечен?
В эпосах встречается мотив "братоубийства" (сыноубийства) по "незнанию". Причем этот брат или сын воспитан "во вражьем народе". И мне захотелось использовать этот мотив вместо "инцеста по незнанию".
-
-
06.01.2013 в 23:53-
-
06.01.2013 в 23:57-
-
11.01.2013 в 16:03- Эрнил, мы не на прогулку идем, - возразила статная черноволосая женщина.
Эрнил упрямо вскинул глаза:
- Видимо, мужчине и воину пристало отсиживаться за чужими спинами, пока его мать подвергает себя опасности?
- Я все сказала. Мужчина и воин остается в Дориате. Потому что я так велела, - холодно ответила Морвен.
- Тогда я поеду, не спрашивая твоего позволения! - возмутился Эрнил. И уже спокойнее добавил: - Я вырос, мам. Я взрослый.
Морвен отвернулась, пряча неуместную по ее мнению улыбку. Она гордилась отвагой младшего сына, и понимала его желание увидеть брата, но если верны слухи о проклятии... Эрнила проклятие заботило мало - отряд отправится в путь, он встретиться со старшим братом, они вместе вернуться в Дориат, и настанут счастливые и безмятежные времена. Брат Турина послал коня в галоп.
- Маблунг, догоняй!
Маблунг переглянулся с Морвен и покачал головой. Мальчишка... Но ничего, умный конь быстро перейдет на шаг, дожидаясь остальных.
- Не туда скачешь, Эрнил! Нарготронд в другую сторону! - крикнул ему вслед эльф.
- В другую так в другую, - согласился вернувшийся Эрнил.
Отряд двинулся в путь.
***
Журчание воды вывело его на берег реки. Он давно потерял направление - отряд двигался молча, и в неизвестно откуда взявшемся тумане все быстро потеряли друг друга. Или это Эрнил отстал от остальных? "Туман когда-нибудь рассеится, - думал Эрнил, - и, может, не я один двигаюсь по берегу?" Конь наступил в холодную воду и резко взбрыкнул. Эрнил не удержался в седле и упал на землю. Куда умчался конь, он не видел. Со стороны реки раздался негромкий плеск. Эрнил оглянулся, надеясь, что нашел кого-то из своих. Плеск повторился, уже гораздо ближе, затем перешел в то ли шуршание, то ли шипение. "Змея?" - удивился Эрнил. Звук приближался, казалось, отовсюду одновременно.
- Многовато вас тут ползает... - Эрнил заговорил вслух, чтобы отогнать от себя отвратительный ужас, надвигающийся вместе с шипением.
- Не так уж много, - ответил вкрадчивый голос. - Только я один.
- Кто ты? - быстро спросил Эрнил, сжимая рукоять меча. Хотя как биться в таком тумане, где собственные вытянутые руки едва видны?
В ответ прямо перед лицом зажглись два огромных желтых глаза.
- Не узнал? Привет тебе, Эрнил, сын Хурина! Хорошая встреча! Знай же, что я пришел дать тебе добрый совет - не ищи более своего брата, ибо найдешь ты лишь гибель. Те, с кем ты отправлялся в путь, уже нашли ее. Направь же свой гнев на врагов, что ходят здесь повсюду, поджидая заблудившихся в тумане.
Голос смолк, и глаза исчезли в тумане, а юноша стоял, не в силах сказать ни слова, ни пошевелиться. Он видел, как приближались к нему тени, и казалось ему, что это были орки. Эрнил выхватил меч и бросился вперед, не видя ничего кроме орочьих теней. Долго преследовал он врагов, но те убегали, скрываясь в тумане.
***
Турамбар прислушался. Кто-то бежал через лес, не слишком заботясь, чтобы остаться незамеченным. Ни один из лесных людей, приютивших его, не стал бы приближаться настолько громко. Значит, враги. Темный силуэт с обнаженным мечом выскочил из леса. Ночь была безлунной, и разглядеть ничего более было невозможно. Но Турамбар точно знал - это не друг. Стоявший на поляне и не увидел, с какой стороны на него обрушился клинок. Он упал, не узнав от чьей руки погиб.
До самого утра не один звук не тревожил более лес, а на рассвете увидел Турин, что убит им был вовсе не орк, а человек. Турин вернулся в Эфель Брандир, и рассказал, что видел убитого человека на Хауд-эн-Эллет. Но то, что сам же и убил его, он утаил. Воина похоронили, так и не узнав, кем он был, а вечером к селению подошел усталый эльф, и Турин узнал Маблунга.
- У меня печальные вести, - сказал Маблунг, - твоя мать и твой брат отправились в путь, чтобы найти тебя, или вести о тебе, но мы заблудились в тумане. Всех удалось мне отыскать, кроме Эрнила. Когда я последний раз видел его, он как безумный мчался к Хауд-эн-Эллет.
Люди прислушались к словам эльфа и с подозрением смотрели на Турамбара, но он ответил:
- Этой ночью я видел убитого воина, но он не мог быть моим братом. И разве не узнал бы я его при встрече - высокий и черноволосый, обликом и нравом подобный нашей матери...
Турин замолчал, не понимая осуждения в глазах Маблунга.
- Эрнил лицом был похож на вашего отца, и золотом дома Хадора сияли его волосы.
- Быть того не может! - воскликнул Турин, - Но если это правда, будь проклята твоя весть, и твое поручение, и мой брат, и я сам! Возвращайся в Дориат, и передай мое проклятие этому краю, я же отправлюсь на поиски Глаурунга, и отомщу ему за его злодеяния.
И Турин ушел, и говорят, что видели его на берегах Нарога, но когда перешел он реку по обломкам моста, туман сокрыл руины Нарготронда, и более не рассеялся, и никто не слышал ни о Турине, ни о драконе Моргота.
-
-
11.01.2013 в 18:06Заказчик
-
-
11.01.2013 в 22:31-
-
11.01.2013 в 23:15-
-
12.01.2013 в 15:29Сюжет хорош даже очень.
-
-
12.01.2013 в 17:19Автор
-
-
16.01.2013 в 19:38Бродда вскоре узнал об этом от своих шпионов и испугался, ибо боялся он, что сын Хурина может вырасти и отомстить ему за страдания матери и всего народа (Турина же он не боялся, ибо думал, что тот сгинул в пути на восток). И тогда решился Бродда на великое злодеяние, и во главе своих воинов напал на старую усадьбу правителей Дор-Ломина. Старики и старухи, слуги Морвен, не могли противостоять вастакам, и вскоре лишь сама Морвен стояла между Броддой и колыбелькой сына. Бесстрашно, как тигрица, бросилась она на вастака и даже ранила его ножом, но Бродда с легкостью отшвырнул женщину, и при падении ударилась она о камень очага и умерла. Так погибла Морвен, жена Хурина и мать Турина и Ниэндира.
Выхватил Бродда плачущего младенца из колыбели и уже хотел убить его вслед за матерью, но остановился. Убийство беспомощного ребенка все же претило ему, и тут иная мысль пришла вастаку на ум. Аэрин так и не родила ему ни сына, ни дочери, и Бродда был сильно этим опечален. Решил он взять Ниэндира к себе и воспитать его как собственного сына, и так не пятнать руки кровью невинного младенца и все же обезопасить себя от его будущей мести.
Воинам, которые были с ним, Бродда приказал говорить, что младший сын Хурина убит, а этот младенец – дитя Аэрин. Ниэндир уродился черноволосым, как мать и брат, и никто не заподозрил лжи. Когда же Турин узнал о смерти матери и брата от рук Бродды, то был вне себя от горя и поклялся, что убьет Бродду за это злодеяние, каких бы трудов ему это не стоило.
Но нескоро случилось Турину прийти в Дор-Ломин, и Ниэндир, коему дали новое имя «Рахша», что значит «сильный» на языке вастаков, подрастал в доме Бродды. Он любил приемного отца, который был добр к нему, а названая мать его, Аэрин, тоже полюбила мальчика, но не открывала ему правды, ибо Бродда обещал ей за это жестокое наказание, к тому же тогда Ниэндиру грозила бы месть Моргота. И хотя горько оплакивала Аэрин смерть Морвен, в приемном сыне она обрела утешение в своих несчастьях, тем более, что, Бродда, успокоив свои страхи, стал добрее к ней.
Шестнадцать долгих лет прошло, прежде чем Турин постучал в ворота дома Бродды, желая исполнить клятву. Неузнанным прошел он к месту, где сидели нищие, которых кормила Аэрин, и от одного из них узнал все, что произошло в Дор-Ломине за это время. Повесть о несчастиях его народа еще больше распалила гнев Турина и, пылая яростью, более не скрываясь, подошел он к столу, где сидели Бродда, Аэрин и Рахша, а также другие вастаки, гости Бродды. При всех Турин назвался и бросил Бродде вызов на смертный поединок. Испугался Бродда, ибо понял, что месть рода Хадора все же настигает его, и медлил он подняться из-за стола, хотя это и было уроном его чести. Но Рахша, который вырос сильным и отважным, истинным сыном Хурина Стойкого, вскочил со своего места и предложил пришельцу вступить в поединок вместо отца. Усмехнулся Турин и согласился, думая, что Бродда все равно не уйдет от него, а убийство сына на глазах отца представлялось ему сладкой местью. Облачился Рахша в кожаный доспех и взял кривой меч, обычное оружие вастаков, и вступил в бой с Турином. Аэрин же помертвела от ужаса и сидела ни жива, ни мертва, не в силах вымолвить ни слова, которое могло бы остановить братоубийство.
Не так просто оказалось Турину справиться с тем, коего он считал сыном Бродды, ибо Рахша был меньшим подобием старшего брата. Но все же Турин был сильнее и опытнее, и хотя Рахша несколько раз ранил его, сумел в конце концов нанести последний роковой удар в грудь младшему брату. Пал Рахша на пол и оросил дом Бродды своей кровью.
Вскочил тогда Бродда со своего места, в гневе и горе забыв об осторожности, и тоже бросился на Турина. Турин не успел поднять меча и просто толкнул вастака в грудь. Удар был таким сильным, что при падении Бродда сломал шею и умер он так же, как некогда убитая им Морвен, и месть Турина свершилась.
Лишь тогда Аэрин сбросила оцепенение и кинулась к трупу названого сына и, рыдая и осыпая Турина проклятиями, открыла ему всю правду. «Убийца родичей!» - кричала она ему, - «Да падет на тебя мое проклятье!»
Побледнел Турин, ибо второй раз по ошибке убил он того, кого следовало бы любить и защищать, и сказал он Аэрин: «Молчи, женщина. Если бы ты сказала об этом раньше, многих несчастий удалось бы избежать. А что до проклятия – то оно уже свершилось», - а потом повернулся и пошел прочь, и никто не посмел препятствовать ему.
Медленно шел Турин прочь в черном горе и думал о том, что, взлелеяв в душе жестокие замыслы, стал он братоубийцей, ибо не следовало бы ему принимать вызов Рахши, невиновного в смерти Морвен даже если бы он был истинным сыном Бродды. И тогда вытащил он окровавленный меч свой, Гуртанг, и сказал ему: «Отведавший крови друга, отведавший крови брата, хочешь ли ты отведать и моей?»
И ответил ему, звеня, клинок:
«Сладка кровь невинных, но кровь виновного – куда слаще. С радостью я отведаю ее!»
И тогда пал Турин грудью на меч свой Гуртанг, и так проклятие Моргота роду Хурина свершилось.
-
-
16.01.2013 в 20:02-
-
16.01.2013 в 20:31И да, во втором зацепил момент, когда Турин осознает, _почему_ был неправ. В каноне он вроде бы в подобном не замечен?
-
-
16.01.2013 в 20:49Автор два
-
-
16.01.2013 в 20:58-
-
16.01.2013 в 22:04-
-
16.01.2013 в 22:10Не, правда, я серьезно.
Автор два