1439 cловШум, сопровождавший каждое заседание Женской Орочьей Подгорной Ассоциации, никак не желал утихать. Вопли и крики, хохот, визг, звук оплеух и плевков заглушал мелодичный звук трофейного колокольчика, которым Председательница Ассоциации, уважаемая Рыга, пыталась призвать собравшихся к порядку. Плюнув на бессмысленную эльфийскую безделушку, Рыга заорала во всю глотку и стукнула кулачищем по дубовому столу.
Услышав крик и страшный грохот (Рыга была выбрана в Председательницы за рост и силу и весила, как два здоровых урук-хая), члены Ассоциации наконец примолкли. Только две совсем молоденькие девчушки хихикали в кулаки, поглядывая на Рыгу, но под ее тяжелым взглядом смолкли и они.
Рыга довольно оскалилась и позвонила все-таки в колокольчик.
- Так-то, - сказала она, обводя взглядом собравшихся, - меня будете сначала слушать, а на драку время выделим в конце собрания. На повестке дня… - она оглянулась, - Хымра, иди сюда, прочитаешь, чего у нас там.
Хымра, высокая, тощая и нескладная немолодая уже девка, выступила вперед и шмыгнула носом. Нос у нее был выдающийся, размером с крупную картошку, под ним из-под короткой верхней губы лезли изо рта крупные кривые передние зубы. Она водрузила на нос сломанные посередине и связанные веревочкой очки, отобранные у одного незадачливого гнома, и вытащила из кармана грязный листок бумаги.
- Чаво-чаво? – протянула толстая пожилая тетка с первого ряда, подавшись вперед и перестав ковыряться в носу. – А ну повтори-ка, давненько я новых ругательств не слышала, запомню…
- Дура ты необразованная, - обиделась Хымра, - это не ругательство совсем…
- А чаво? – удивилась тетка.
- Так западные варвары говорят, - с умным видом пояснила Хымра, - означает «ненависть к толстым».
- К толстым? – удивленно произнесла тетка под возмущенный ропот других женщин. – А чаво это им толстые не нравятся? Вот к примеру я, - она похлопала себя по большому животу, - красава хоть куда… Ухватиться есть за что, - она ухмыльнулась.
- А я слышала, - пропищала молоденькая девчонка с заднего ряда, худая, но с неплохой грудью, - это новая мода такая. От эльфяек пошла. Они, эльфяйки, худые-прехудые, но все на месте, - она погладила себя по груди, - и красивыми считаются…
- Краси-и-ивыми, - презрительно протянула все та же тетка, - ни кожи, ни рожи… И как они детей-то рожают, «худые-прехудые»? – она передразнила девчонку. – Вот меня взять – каждый год то тройня, то четверня… И всем места хватает, - она снова похлопала себя по животу. – А у эльфяек этих, я слышала, один родится – и то раз в сто лет, ха! – тетка ухмыльнулась.
- И то, - грозно прогудела Рыга, колыхая телесами, - и то, зачем бабе быть «худой-прехудой»? Шоб ее любым ветром унесло? То ли дело женщина в теле, - она горделиво приосанилась, - и посмотреть есть на что и пощщупать… А если что не по нраву – то вот, - она показала всем кулак размером с головку младенца. По рядам послышалось одобрительное гудение, только пара тощих девчонок с задних рядов пронзительно засвистели в знак протеста.
- Тих-ха, - прикрикнула на них Рыга и повернулась к Хымре: - А чаво наука на этот счет говорит? Чаво там в твоих книжках написано?
Хымра недовольно пожевала губами, шмыгнула носом и забубнила. Ее монотонный голос, пересыпанный научными терминами «западных варваров», действовал усыпляющее, так что почти все женщины заснули. Рыга во сне задела колокольчик, который свалился со стола, жалобно зазвенев. Председательница проснулась и перебила Хымру, бубнившую что-то про «оптимальный жировой баланс»:
- Короче, в книжках все тоже за нас, толстых, написано, я так понимаю. Так что если вдруг кто чаво-то против скажет – с тем будет разговор короткий, - она выразительно сжала кулак. Возразить никто не осмелился.
- Хымра, чаво там дальше у нас, не томи! – прикрикнула Рыга на свою помощницу. Та разгладила грязный листок.
- Вопрос второй! – торжественно возгласила она. – Брить или не брить – вот в чем вопрос!
- Что брить? – раздалось несколько недоуменных голосов, а одна из слушательниц, старуха с несколькими белыми волосами на подбородке добавила: - Бороду, что ли?
- Чай не мужики мы, бород не бывает, - недовольно сказала Рыга, касаясь гладкого тройного подбородка. – Опять блажь какая-то…
- Ноги брить. И подмышки, - объяснила Хымра.
- Ноги? – переспросила Рыга. – Чаво там опять придумали…
Из рядов послышался крик:
- Я хочу сказать, я!
К председательскому столу выбралась женщина средних лет с необычайно волосатыми руками.
- Ну говори, - разрешила Председательница.
- Не надо ничего брить! – решительно заявила женщина. – Вот смотрите! – она задрала длинную юбку и все увидели ее ноги, покрытые густой шерстью.
- Вот! – торжествующе сказала она. – Мягко! Тепло! Красиво! А если побрить – ноги будут, как у ощипанной курицы!
Все собрание одобрительно засмеялось.
- А кто вообще придумал – брить? – спросила нахмурившаяся Рыга.
- Мужики придумали! – почти завизжала женщина. – Все они – насмотрелись на этих эльфяек голоногих, бесстыжих!
Женщины завопили, посылая проклятия зловредным эльфам и заодно всем мужикам.
- Тихо! – рявкнула Рыга. – Опять разорались…
Женщины смолкли.
- В общем, так, - сказала Рыга. – Ноги – не брить. А мужики пусть утрутся. Никуда не денутся. А даже и денутся – скатертью дорожка, и без них проживем.
Ассоциация одобрительно загудела.
- Следующий вопрос, - кивнула Председательница Хымре.
- Третий вопрос! – выкрикнула Хымра. – Лингвистический.
Тетка, желавшая запомнить новые ругательства, открыла было рот, но промолчала.
- Как нам называться, - продолжала Хымра. – Предлагаемые варианты: орчиха, орчанка, орка, женщина-орк…
- А какая разница? – выкрикнул кто-то из зала.
- Порядок должен быть, - ответила Хымра. – Зачем нам называться, как мужчинам? Надо по-другому, по-своему!
- И то, - кивнула Председательница, - мы не хуже мужиков-то…
- Лучше! – выкрикнули несколько голосов.
- Лучше, - согласилась Рыга и оскалилась. – Как называться будем?
- Орка! Нет, слишком похоже! Орчиха! Некрасиво! Орчанка! Похоже на волчанку! – понеслись крики с разных сторон. Женщины гомонили и вопили, ругались, кое-где уже перешли к плевкам и выдиранию волос… Рыга, наморщив низкий лоб, в затруднении кусала губы. Она с надеждой посмотрела на Хымру, но та только таинственно проронила:
- Все варианты лингвистически однозначны, - и гордо замолчала.
В зале уже вскипали драки, когда Председательницу осенило. Она снова грохнула кулаком по столу и в наступившей тишине провозгласила:
- Придумала!
Хымра глянула на нее в некотором удивлении. Рыга ответила торжествующим взглядом и повторила:
- Придумала. Тут, говорят, - продолжала она, - мужики какую-то эльфяйку намедни изловили. Она через перевал ехала, в свой лес эльфийский, который за горами. А эльфы, эти, говорят, болтуны хоть куда. Хорошо в словах понимают, стало быть. Вот пусть ее сюда приведут, и она нам и скажет…
Хымра открыла, было, рот, чтобы возразить, но Рыга глянула на нее так, что Хымра не решилась ничего сказать, хотя и сохранила гордый вид.
Рыга откомандировала несколько молодых и крепких девок за пленницей и вскоре те вернулись, волоча под локти перепуганную эльфийку в грязном, некогда белом платье. За ними шел стражник и бубнил: «Куда тащите, полоумные? Мне за нее перед вождем отвечать…»
- Эй, хозяйка! – сказал стражник, безошибочно определив в огромной Рыге предводительницу. – Куда эльфяйку потащили-то? Я за нее отвечаю, мне ж за нее голову вождь оторвет…
Рыга посмотрела на стражника презрительно и он немного пожух – Рыга превосходила его раза в три.
- Дурак, - презрительно бросила Председательница, - у нас тут дело важности великой. Вам, мужикам, не понять. А с эльфяйкой твоей мы ничего не сделаем, не боись. Поспрашаем немного, да и все.
Рыга усмехнулась эльфийке, показав свои крепкие белые клыки, и та вздрогнула. Как спрашивают орки, она уже знала…
Стражник возвел очи горе и, тяжко вздохнув, пробормотал: «Дуры-бабы… Делать нечего, с жиру бесятся…»
Хымра откашлялась и, глядя на эльфийку, торжественно провозгласила:
- Ты находишься на собрании Женской Орочьей Подгорной Ассоциации!
- Женская Орочья Подгорная Ассоциация, - повторила Хымра. – Ты глухая или просто глупая?
- Нет, я поняла, - слегка дрожащим голосом отозвалась эльфийка.
- Хорошо, - кивнула Хымра. – Мы тут рассматриваем важный вопрос: как нам называться? Женщины-орки, орки, орчихи или орчанки?
Пленница молчала, а лицо ее приобретало все более недоуменное выражение.
- Тупая она какая-то, - недовольно сказала Рыга Хымре. – Врут, поди, что эти эльфы страсть какие умные!
Хымра промолчала, только высокомерно усмехнулась, глядя на эльфийку.
- А, я кажется поняла, - сказала наконец пленница. – Вы… хотите выбрать себе имя, так? Но если ваш язык еще не обрел его… наверное, оно и не нужно. Женщина является женщиной по сути своей, а не по названию…
- Дура, - вынесла вердикт Хымра. – Зря позвали…
Рыга только хмыкнула.
Из зала раздались голоса:
- А я говорю – орчанки!
- Орчихи!
- Орки!
- Дура ты, и ноги у тебя кривые!
- А-а-а, сучка крашена!
Скоро почти ничего нельзя было разобрать, а большинство спорящих просто вцепились друг другу в волосы. Рыга с пронзительным воплем бросилась в самую гущу схватки, раздавая смачные оплеухи и тычки. Про эльфийку все забыли…
- Вот дуры-бабы, - пробормотал еще раз стражник и взглянувшая на него пленница с удивлением ощутила, что в кои-то веки эльф и орк поняли и согласились друг с другом…
Адская АУ, Келебриан-не-фиялка читать дальшеГрых не был особенно ответственным. Сказать по правде, это свойство, как и многие другие положительные черты характера, было ему не присуще. Словом, он был нормальный урук, и поэтому за пленницей следить ему было лень. То есть, не следить, конечно, было нельзя – можно и без головы остаться, но уж больно обидным показалось Грыху с эльфой поганой сидеть. Оно, конечно, баба – вещь полезная, можно и позабавиться. Да только тута тьфу – глянуть было не на что, бледная да тощая. А без забавы с ней сидеть – негодное дело, не для справного урука. Кликнул Грых приятеля Зуба, и наладились они вдвоём в одно местечко – там сотник бочонок пойла припрятал, делиться не стал, рожа поганая. Вот и решено было поделить самостоятельно.
- А эту куда? – спросил Зуб. Грыху страсть не хотелось таскать с собой в заветное место эту пакость. Кто её знает, дивнючку, вдруг и пойло испортит? - К бабам волоки, на кашеварню, пускай за ней следят, дело делают, оно по ним как раз. На том и порешили. Эльфийку, куда надо, приволокли, на мешок с опилками бросили, а бабам следить наказали строго, зенки пообещав высадить, ежели чего не так с пленницей будет.
… Орочья кашеварня был местом, мягко говоря, неподходящим для благородной эльфийской леди. Дым стоял коромыслом, а уж шум… Келебриан очень захотелось зажать уши и нос, но такой возможности у неё не было – руки были связаны. Но кое-что хорошее всё-таки случилось : стражники ушли, никто её не трогал. К леди постепенно вернулось присутствие духа; переведя дыхание, она принялась потихоньку оглядываться. В ней даже пробудилось всегдашнее эльфийское любопытство: ведь до сегодняшнего дня никто из эльфов не видел у орков женщин. Были они жутко грязные и, словом, во всём под стать своим мужчинам. Любопытство оказалось взаимным: то одна, то другая повариха нет-нет, да и косилась в угол, где сидела пленница, а те, что понаглее, начали к ней подходить. - Что вы, дуры-бабы, пялитесь, делом занимайтесь, а то всем худо будет, – просипела одна, тощая как-то особенно грязная. Двигалась она странно, кособоко, прихрамывая. Келебриан почувствовала жалость. - Что с тобой случилось? – спросила она. Грязная только покосилась. - Вестимо, чего, мужик евонный прибил, – загомонили вокруг, – все они такие. Келебриан смотрела недоверчиво. Сочувствие в её эльфийской душе стало ещё сильнее. -Да как же так? - Смешная ты, девка, видать, сама немужняя, а то бы знала. Келебриан приосанилась. - Я замужем. Теперь пришла очередь поварих смотреть недоверчиво: -И что, нешто не бил, мужик-то? Ни разу? -Никогда! – Леди даже вспыхнула от возмущения. – Ведь он меня любит. И вообще, ни один мужчина, если только он действительно заслуживает этого имени, не ударит женщину! Глаза у присутствующих сделались прямо-таки круглые. Загомонили все разом: - Вона что! Это у вас, у дивнюков, так ведётся? - Врёшь! Не бывает! -Ещё скажи, жратву сам готовит. -Готовит, - твёрдо сказала леди. – Так полагается. Она даже смутилась под взглядами. Вздохнула. - Он хорошо готовит… Поварихи запереглядывались. Одна досадливо сплюнула на пол: -Эх, чего языком чешешь, только бередишь, проклятая. Глаза Келебриан загорелись. - Неужели ваши мужчины так жестоки? Как вы живёте, ведь так нельзя! - А чаво сделаешь… -Но ведь это никуда не годится - позволять так над собой издеваться! Так не должно быть.
Слушательницы призадумались. - А ведь она дело говорит, бабоньки! – взвизгнула самая толстая, – надо мужикам показать, что мы не хужей их! - А как?
- Моя мать была воином, -снова вступила в разговор Келебриан, -она и теперь не уступит в бою мужчине. Я знаю - бывают сильные женщины. Вы тоже, наверное, сильные - тут она с уважением посмотрела на своих мощных сторожих.
- Правду говоришь, девка, — довольно прогудела толстая. — уж мы поставим на своём!
Уруки знатно повеселились. Войдя в тёмную кашеварню, Грых гаркнул: -Эй, бабы! ... И тут же схлопотал по голове скалкой. Поднялся шум. Весь отряд сбежался, да толку: разошедшиеся поварихи твёрдо решили отстоять свою независимость. Только и слыхать было, что шлепки, да возгласы: «А вот ето тебе за «мослы»» «Ишь, прижух!» «Бей их, бей!» Кривобокой, правда, чуть не досталось, но прежде, чем рассерженный муж её заявил свои права, на голову ему опустилась сковорода — леди Келебриан хоть и не мечтала о славе матери, но тоже кое-что умела.
... в синем небе плыли белые облака. - Дааа... — задумчиво протянул Элладан Его брат с обожанием смотрел на мать. - Поехали домой, а? - Конечно, мальчики., - Келебриан ослепительно улыбнулась сыновьм. Спутницы её одобрительно созерцали эту сцену. -Вишь какие! -Эт прально, мать. Ты езжай, твой, чай, извёлся. ...
А помните, шо она говорила? Надо, бабы, решить, как себя называть. Чтоб самим, теперича-то. А то всё, эти, поганцы, - толчтая кивнула на пленников, - срамными прозвищами величали. Так, что ли? Товарки её одобрительно загудели. Пленники поёжились.
Ilwen, автор сам не «верит» (в смысле, это ни разу не (хэд/фан)он. Просто нечто такое существует в пределах рассказа. Да и они не «добрые»—это больше «женская солидарность» Доброе слово(особенно против плохих мужиков) и орячанке приятно
-
-
19.06.2014 в 18:04-
-
20.06.2014 в 00:00Адская АУ, Келебриан-не-фиялка
-
-
20.06.2014 в 11:09-
-
20.06.2014 в 23:59В добрых орчих (орчанок
-
-
21.06.2014 в 07:14-
-
21.06.2014 в 07:15а-2