I Галадриэль поежилась в кресле. Несмотря на трудности с ребенком они с Келеборном продолжали проводить аудиенции, как и на всем протяжении ее беременности. В конце концов, это ее долг перед народом Эрегиона и было бы невозможно просто пренебречь им ради собственного покоя. Теперь, когда срок был уже близок, она начала расплачиваться за свое упрямство.
Она попыталась сосредоточиться на жалобах сидящего перед ней. Действительно попыталась. Но день выдался тяжелый и его речь казалась слишком длинной для ее ушей. С каждой минутой спина чувствовала все большее и большее напряжение. Церемониальный трон, на котором она сидела, ничуть не облегчал дискомфорта. Раньше она считала его красивым и изящным, теперь могла лишь отметить как мало поддержки он дает. Ногам было тесно под ним и никакое смещение не позволило бы расслабить мышцы. В довершение ко всему ребенок начал толкаться.
Келеборну хватило одного взгляда на жену, чтобы понять, что что-то не так. Разнца была едва уловима - он был уверен, что проситель ничего не заметил - но она была. Ее осанка, обычно безупречная, начала страдать, взгляд был устремлен в пространство. Наконец, ее рука тянулась к животу. Само по себе это не было причиной для тревоги, но не было и жестом удовлетворения, к которому он привык - она болезненно поморщилась. Неожиданно он понял: жена слишком ответственна и слишком горда, чтобы простить себе слабость.
Он терпеливо дождался, пока проблема просителя не разрешилась, и тот не удалился, но поднялся как только появилась такая возможность. «Этот день был долог и полон трудностей. Лорды и леди, боюсь, я вынужден просить вас о снисхождении: позвольте нам закончить пораньше сегодня. Мы рассмотрим эти вопросы завтра.»
Он протянул руку Галадриэль. «Моя госпожа».
Несколько напряженных секунд она просто смотрела на мужа, хорошо понимая его мотивы, и не совсем одобряя их. Но после здравый смыл взял верх над гордостью: она взяла его за руку, поднялась; они вместе покинули зал заседаний и направились в личные покои.
II
Плач Келебриан разбудил ее, однако ей не требовалось вставать первой. Когда она проморгалась ото сна Келеборн был уже на ногах. Повинуясь наитию, Галадриэль последовала за ним. Конечно, она была рада позволить мужу заботиться о дочери, но если ту нужно укачать, от него будет мало пользы.
Естественно, он достиг детской первым. Извинился перед слугой, наклонившимся было к ребенку и поднял девочку из его рук в свои собственные. Галадриэль, в чьем присутствии пока не было необходимости, остановилась в дверях. Она решила не обнаруживать себя - эта сцена была слишком живописной, чтобы мешать.
Келеборн мерил комнату шагами, укачивая на руках малышку. Серебряные волосы отца и дочери были освещены лунным светом, льющимся из приоткрытого окна, и в эту минуту мир, казалось, сузился до размеров одной-единственной комнаты. Галадриэль была почти готова поверить, что они трое - единственные жители этого мира... Но, несмотря на все усилия отца, Келебриан продолжала беспокоиться.
Тут произошло то, чего Галадриэль никак не могла ожидать: Келеборн запел. Его голос был мягким и низким, приятным для ушей. Некоторые могли бы сказать, что он звучал слишком грубо, неумело, но для нее это лишь прибавляло очарования. Он пел так редко. Говорил, что это ее дар. Но стоя здесь сейчас она могла не думать о тонкостях звучания. Ее дочь, кажется, была согласна: она наконец-то затихла, уснула в его объятиях. В это время Галадриэль тихо приблизилась и положила руку на плечо Келеборна. Она с трудом могла поверить, что, после всего, что ей довелось увидеть и пережить, после всех распрей и войн Первой Эпохи, ей дано это невероятное благословение. Закрыв глаза и прижавшись к своему мужу, она поклялась, что постарается заслужить его.
Критика любой степени конструктивности принимается с восторгом и благодарностью.
Интересный акцент (а вот у моего мужа ребенок лучше укачивался, чем у меня )
А вот перевод отдает канцеляритом и калькой с английского. Например, здесь: В конце концов, это ее долг перед народом Эрегиона и было бы невозможно просто пренебречь им ради собственного покоя или здесь: Церемониальный трон, на котором она сидела, ничуть не облегчал дискомфорта. Раньше она считала его красивым и изящным, теперь могла лишь отметить как мало поддержки он дает. Ногам было тесно под ним и никакое смещение не позволило бы расслабить мышцы.
А вот перевод отдает канцеляритом и калькой с английского. А я сразу предупреждала, что "переведенный весьма неумело"=)
(Меня кстати, в плане "кальки с английского" напрягал са-авсем другой момент. В обозначенных Вами я считаю неудачным разве что "дискомфорт" и "никакое смещение".)
-
-
08.01.2014 в 02:58Критика любой степени конструктивности принимается с восторгом и благодарностью.
-
-
09.01.2014 в 10:53З.
-
-
12.01.2014 в 13:05А вот перевод отдает канцеляритом и калькой с английского. Например, здесь: В конце концов, это ее долг перед народом Эрегиона и было бы невозможно просто пренебречь им ради собственного покоя или здесь: Церемониальный трон, на котором она сидела, ничуть не облегчал дискомфорта. Раньше она считала его красивым и изящным, теперь могла лишь отметить как мало поддержки он дает. Ногам было тесно под ним и никакое смещение не позволило бы расслабить мышцы.
-
-
12.01.2014 в 23:26А я сразу предупреждала, что "переведенный весьма неумело"=)
(Меня кстати, в плане "кальки с английского" напрягал са-авсем другой момент. В обозначенных Вами я считаю неудачным разве что "дискомфорт" и "никакое смещение".)
П.