[JRRT-drabbl]

К 11.1 In the camps of the Bór, in Ossiriand, after Sirion

Автор: heget

squirrelwrangler.tumblr.com/post/50227667869/in...

Английский

@темы: выполнено, одиннадцатый круг

Comments

[Гость]

Переводчик очень извиняется за опоздание, но падающая сеть и отсутствующая бета.
Но всё равно спасибо тому, кто это заказал, потому что переводчик получил удовольствие.

В лагере рода Бора, в Оссирианде, после Гаваней Сириона

"Сынами Бора были Борлад, Борлах и Бортанд; они принесли присягу Маэдросу и Маглору, и обманули надежды Моргота, и были верны."

"...сыны Ульфанга неожиданно переметнулись к Морготу... Но не ту награду получили они, какую сулил им Моргот, ибо Маглор сразил Ульдора Проклятого, первого в измене, и сыновья Бора сразили Ульфаста и Ульварта, прежде чем сами были убиты."

"Ибо те из сыновей Феанора, кто еще оставался жив, внезапно обрушились на изгнанников Гондолина и беженцев Дориата, и разбили их. В той битве часть их народа осталась в стороне, другие же взбунтовались и погибли, поддержав Эльвинг против своих собственных лордов (таково было в те дни горе и смятение в сердцах Эльдар); но Маэдрос и Маглор всё же одержали победу."©

Начало текста

Лагерь полон шума еще задолго до того, как Крека замечает алые стяги своих сюзеренов, Сияющих. Некогда Племя раскидывало свои войлочные шатры отдельно от Сияющих - эльфов, - но даже вместе они слишком малы числом, так что ныне их разделяют лишь несколько шагов, а своих лошадей они отводят в стойла в одном загоне. Именно лошадей она сначала и слышит: топот копыт, фырканье и низкое ржание, когда они чуют дом, еду и покой. Крека - женщина из рода Бора, и знает лошадей. Она улыбается, хоть и более натянуто, чем ей хочется признавать - ибо она рада, что ее сюзерены вернулись, даже если от этого чувствует себя неуютно.
Быстрый взгляд - проверить, на месте ли ее юный сын. Старый Уллад, точно стервятник, вцепился сзади в тунику мальчика, другой рукой помешивая содержимое котла, установленного напротив ее шатра. Детей никогда нельзя оставлять без присмотра, иначе они по меньшей мере разбегутся по пастбищам и заблудятся, или, что хуже, потеряются в дальнем лесу.
- Слушайся бабушку Улле, малыш, - говорит ласковым тоном Крека, поманив мальчика к себе. - Сиди тут, чтобы я смогла тебя отыскать, когда поговорю с Сияющими - и, быть может, я расскажу тебе, что случилось. Будь хорошим сыном; не позорь меня, и тогда я, пожалуй, возьму тебя с собой нынче вечером и усажу к себе на колени, пока Сияющие будут петь о своей победе.
Ее сын шлепается на землю, недовольно надув губки, но не пробует подняться и вырваться из хватки Уллада. Прислушавшись к ее наставлению подождать - само по себе небольшое чудо! - он подбирает палку около своих пухлых коленей и начинает сгибать. Оставив сына играть в лучника, Крека прокладывает себе путь через круг шатров - вслед за остальными из своего рода, кто выстроился у грубого деревянного частокола, ожидая, когда из-за деревьев выедут эльфы.
Тот, чьи волосы цвета крови, появляется первым. Маэдрос Однорукий. "Вождь с печальным лицом", думает она, "сломленный и печальный Батюшка". За ним тенью следует темноволосый брат. Некогда у Маэдроса был больше, чем один брат с темными волосами - до Дориата. Крека, подобно всем прочим в своем народе, втайне боится второго брата, стремительного, словно змей, меча. Он великий воин, столь же искусный в обращении с мечом, луком и лошадью, какими стремятся быть все её родичи-воины. Но Крека не станет отрицать, что ей не по себе рядом с тем, кого зовут Маглором. Несмотря на всю его мягкость и полный печали голос, она помнит, кто по легендам убил Могучего Ульдора. Волк может скорбно выть, но волчий рот полон голодных зубов.
Крека не видит двоих, что выглядят, как одна душа - близнецов, которые должны были ехать за стремительным змей-мечом. Вновь Дориат? Слишком мало всадников возвращается в лагерь, и так близко от стоянки никто из разведчиков или всадников не может остаться в стороне один от другого.
Воины пробираются за частокол, отделяющий их лагерь от древесного сумрака. Поначалу голоса звучат весело и возбужденно, но когда все Сияющие оказываются на виду и люди начинают подсчитывать их число - замечают пустые сёдла и уродливые пятна запекшейся крови - вопросы становятся иными. Крека видит лица лордов, Маэдроса и Маглора, и несмотря на сияние их глаз, различает знакомую холодность. "Мои глаза, когда умер Эрнэт", - думает она. - "Им не удалось. Они не вернули сокровище, которое столь многое значит для чести Сияющих. И вдобавок к этому потеряли братьев, а еще многих, слишком многих своих бойцов". Чтобы счесть эльфийских воинов, Креке хватит пальцев на дважды двух руках, и страх когтистыми лапами впивается ей в кишки: ибо как могут ее лорды хранить в покое ее народ, когда у них осталось так мало?
Мужчины ее народа спешат узнать у лордов о нападении, о том, отчего они проиграли, и были ли павшие похоронены в тех краях, вблизи от странной штуки, именуемой морем.
Креку всё это мало волнует. Они проиграли, и еще больше из них - погибли. Всякий раз, когда одни эльфы нападали на других, единственное, что они приносили с собой - еще больше смерти. Ее мать так и сказала в тот день, когда Сияющие вернулись из Дориата.
Она замечает впереди сёдел каждого из лордов фигурки, которые не сумела различить сразу. Теперь же, когда она видит, то душит в себе потрясенный вопль. Это дети; два очень маленьких мальчика - двое эльфов, думает она, столь же схожих обликом, как те близнецы с одной душой, пусть даже тот, кто сидит перед Маэдросом, судорожно стискивает лошадиную гриву и со страхом оглядывается, в то время как его брат, сидящий напротив Маглора, выглядит равнодушным и вялым. Оба мальчика измучены путешествием и всем прочим, что успели увидеть. Крека читает это по их красным глазам, по угрюмым и припухшим лицам, точно у Бредды, ее сына, когда он заходился в припадке детского гнева. Они, должно быть, из Сириона, из того поселения, на которое напали ее сюзерены,ведь Крека знает, что у эльфов здесь нет детей, и не знает лиц этих мальчиков.
"Для чего лордам понадобилось забирать этих детей?" - удивляется она, ведь родители мальчиков должны были пасть от мечей ее сюзеренов, и какой тогда прок в этой краже? Если только дети не были единственными, кто выжил - догадывается Крека. У однорукого лорда мягкое сердце, и он не оставил бы двух юных мальчиков на верную смерть. Так оно было по словам ее матери, одной из тех, кто помнил, что произошло после Дориата - сама Крека была слишком молода, чтобы знать. И всё равно сказанное оставалось только молвой - ибо ни один человек не сражался больше рядом с Сияющими со времен Нирнаэт Арноэдиад, со времен, когда сыны Бора решили биться за эльфов против собственных родичей. Обрекая свой народ бежать после битвы к Сияющим ради безопасности, что бы ни произошло. И принести клятву не поднимать оружия против любого из эльфов, ибо даже жертва сыновей Бора стоила слишком мало после предательства Ульдора.
Как только всё самое важное уже решено, тетивы сняты с луков, а лошадей осмотрели, почистили и отвели в стойла, темноволосый - Маглор - требует, чтобы для мальчиков принесли что-нибудь поесть. "Немного козьего молока", - говорит он неуверенным голосом, несвойственным для него, и Крека понимает, что он никогда не заботился о других детях, кроме собственных братьев, и что эти дети стали вызовом. Слово Перэдиль она пока что не слышит, и не сразу поймёт, что оно означает.
И вот, пока она выбирает пищу для новых заложников, или новых беженцев, или что там должны думать про этих мальчиков эльфы, может быть, то же самое, что думают о ее народе, - Крека узнаёт то, отчего ее мир разбивается.
Эльфы рассказывают о погибших - об алой крови на прибрежном песке, которую размывает прибой - бессмысленное для нее слово, - когда один из рыцарей, в красном шлеме и с покрытым красной коркой мечом, признаётся в этом. В том, что не все их павшие были сражены вражескими клинками. В том, что некоторые из войск остались в стороне, не погнав коней через поле и не пытаясь перелезть через стены. В том, что некоторые даже переметнулись, как только стены были пробиты, и сражались на стороне врага, повернув мечи против братьев по клятве. В том, что Сияющие убивали собственных солдат, потому что тем было больше не под силу следовать приказу и напасть на еще одно эльфийское поселение - поселение, которому не дано было никаких средств, чтобы сражаться с ними.
"Похоже на ложь", - приказывает своему быстро забившемуся сердцу женщина из рода Бора. Не стоит паники; всё это обман. Чувство поднимается из ее живота и застывает позади глаз, жёсткое и холодное.
"Нет. Они не убили бы своих собственных воинов. Их воины не усомнились бы в правоте вождей. Наши лорды не давали повода счесть себя неправыми."
Даже произнесенные мысленно, эти слова не могут удержать подкрадывающийся страх - они слабее, чем нить паутины. Ей необходимо удалиться от смрада железа и крови, от голосов, без конца расспрашивающих о мертвых. Она передаёт кувшин с молоком другой женщине и поспешно возвращается в безопасность собственного шатра.
Крека добирается до самого роскошного из ковров в шатре, становится на колени и склоняет голову, прижимая лоб вплотную к его поверхности, глубоко зарываясь носом в потертый ворс. Только простершись перед семейной реликвией ее рода, вдыхая мускусный запах старого ковра, она позволяет слезам просочиться из-под стиснутых век. Ее лицо горит, дыхание глухое и трудное, пока она хоронит свой плач, дабы воздух не поймал его и не отнес к Сияющим. Ее ладони скользят по полу, одним пальцем она беспокойно трет голую заплатку, другие сжимаются в горсть на кромке ковра. До тех самых пор, пока ее рыдания не стихают, Крека впивается в ковер, словно сосунок - в грудь своей матери, успокаиваясь точно так же, как ее малолетний сын. Ковер принадлежал Бору, Почтенному Праотцу, Великой Душе - одна из немногих его вещей, которыми она обладает. Крека молит о том, чтобы часть его духа задержалась в этом ковре, чтобы пройти сквозь нее и подарить ей утешение.

[Гость]

Окончание

Девочкой Крека была очарована легендой о том, как Бор Великая Душа собрал у себя в шатре трёх своих сыновей - Борлаха, Борлада и Бортанда, отца ее матери, незадолго после того, как они обещались служить Сияющим. Как при свете одних лишь затухающих углей жаровни - столь поздно и темно было ночью, когда Бор сделал выбор, - он шепотом разделил с сыновьями тайну. Как народ Бора будет чтить их новый обет и предаст прежнего хозяина, Темного Короля. Что в этих Сияющих Бор разглядел благородство, о котором рассказывали высокие люди Эстолада. Что он схватил за руку каждого из своих сыновей и сказал им: "Я последую за этими Эльдар, как они себя называют, за Сияющим с рыжими волосами и за другим, с луком и певчим голосом. Первый наш вождь нам лгал, приводил нас пить к отравленным родникам. Глаза Эльдар же видят ясно. Наш долг как воинов - презреть ложь, честно прицелиться из нашего лука, ударить силой наших мечей, привести свой народ к покою на изобильных землях".
Но ныне, о Почтенный Праотец, остались ли Сияющие такими вождями? Ясно ли они видят, удалось ли нам обрести покой рядом с ними? Мы обратились против Темного Короля, восстали против его приказа, ибо ты сказал нам, что эльфы более достойны нашей службы. Заклеймены предателями Племени, лишены всех земель, всех стад и имущества, загнаны и оплёваны, обречены на изгнание, ибо смерть была карой для неблагодарных предателей, навлекших на всех нас гнев Темного Короля - вот какова цена за послушание тебе, Почтенный Праотец. За наивную веру, что Сияющие несхожи с тем, кто восседает под трёхгранной горой, изрыгающей смерть.
Но собственные воины Сияющих повернулись против своих господ, решили, что нет больше никакой чести в служении тому, чьи волосы точно кровь, и змей-мечу. И были убиты за своё отречение. Неправильная кровь на мечах.
Крека задыхается на полу шатра, уткнувшись лицом в тонкий ковёр и надеясь, что никто не посмеет войти, пока ей не удастся стереть со своего лица красноту.
Она спрашивает себя, сможет ли здесь остаться.
Руга покинул их, вернулся туда, где Племя получило владения, в надежде найти... она не знает, что именно. Она сомневается, что это знал и сам Руга. Но всё-таки ее брат взял двух лошадей - конечно, не лучших в лагере и не тех, что принадлежали эльфам, - и поехал на север. Заплатанная и невзрачная кожаная одежда, исхудавшие за зиму, но хорошо выученные кони, золотой браслет в виде орла и ястреба, сомкнувших когти у него на запястье - со всем этим ее брата вполне вышло бы принять за безродного, но гордого воина. Пока он будет достаточно осторожен, чтобы собственный язык не предал его, и не осмелится заговорить на наречии эльфов или народа Хадора, он сможет остаться не узнанным - так думает она. Они мало в чем отличаются - ее народ, ставший беженцами - от Племени, которое их отвергло. И такого прекрасного лучника, как Руга, были бы рады принять в любом пиршественном зале.
Крека обдумывает, под силу ли ей предпринять опасное путешествие в новые земли Племени, пересечь дебри Белерианда, ныне лежащие под рукой Темного Короля. Она сомневается.
В любом случае, Бледда еще не сменил молочные зубы и слишком юн для пути. Ее сын - всё, что у нее есть, и прошло уже десять лет, как Руга оставил их. Ни за что больше нельзя поручиться.
- Праматерь Бортэ, - шепчет Крека, поднимая голову и чувствуя головокружение, когда кровь отливает у нее от лица, - это по-прежнему лучший путь? Они, Сияющие - по-прежнему единственная тропа, по которой нам стоит следовать? Могут ли они по-прежнему защищать нас, и будем ли мы по-прежнему достойны собственной чести, если останемся?
Крека всматривается в формы по бронзовым бокам жаровни, формы, отполированные временем. Жаровня была родом из-за гор, древняя по меркам ее народа. Она не даст никакого ответа.
Крека думает о двух юных мальчиках, ныне лишенных матери, и проклинает своё мягкое сердце за жалость, которая не позволит ей отвергнуть этих детей. Что может знать тот, кого называют Маглором, об уходе за малышами?
Они сами мальчики, оставшиеся без матери.
Крека не знает, откуда взялась эта мысль, нелепость которой заставляет ее рассмеяться - и смех предельно ясно звучит в теплой замкнутости шатра. Ей говорили, что эльфы старше Луны и Солнца; разве нужны им матери? И всё же Крека вспоминает их потерянные, холодные лица. Для них прошло слишком много времени без отца и без матери, а теперь и без братьев. Даже для Батюшки. Крека улыбается, и даже если улыбка получается невеселой, то по крайней мере за ней таится намерение. Она нужна здесь, в лагере Сияющих - рука, чтобы вести к безопасной воде для питья, ясные глаза, чтобы видеть.
Крека склоняет голову, благодаря Праматерь Бортэ за силу и Праотца Бора за мудрость.
Она покидает шатер и требует к себе сына, а еще - немного еды, достаточной для трех мальчиков. Она собирается пойти к тому, кого называют Маглором, и помочь ему накормить его новых подопечных. Если он хочет защитить несколько жизней вместо того, чтобы обрывать их, Крека его поддержит. Предки свидетели, если она не останется - разве смогут эти эльфы выжить самостоятельно?


Примечания автора: Чтобы создать впечатление об истерлингах, пришлось использовать любопытные детальки относительно гуннов, персов и монголов. Также я попыталась придумать различные термины, которыми они называют себя и эльфов, не прибегая при этом к придумыванию собственных слов. Имена взяты из семейства Аттилы-Гунна и пропущены через блендер.
Большинство из описанного в тексте происходит от моего хэдканона относительно Народа Бора и того, до чего можно докопаться относительно истерлингов и похожих-но-не-совсем событий в Гаванях Сириона.

[Гость]

Спасибо! Заказчик доволен.

[Гость]

Очень интересный текст! И необычное окончание... Достойно перевода на русский.

Перевод неплохой, хотя читается тяжеловато. Но, может, это из-за большого количества описаний. Спасибо!

[kemenkiri]

Ура, это перевели! Надо будет прочитать. Я прочитала текст, а перевести так и не разогналась.

[Гость]

Гость,
Приятно слышать, уважаемый Заказчик.

Гость,

И необычное окончание...

Необычное, соглашусь, но - для меня - верибельное. И мне очень нравится фокальная персонажка.

Перевод неплохой, хотя читается тяжеловато. Но, может, это из-за большого количества описаний.

Переводчик потом еще раз намерен пройтись по тексту с наждачной бумагой; но здесь еще сказывается стилизация, средства которой несколько отличаются в английском и русском (хотя переводчик не лингвист и не филолог, увы).

kemenkiri,

Ура, это перевели!

Переводчик сам себе удивляется, что всё-таки превозмог.: )
Надеюсь, качество вас не разочарует.

Переводчик

[kemenkiri]

Переводчик

Там еще у автора по смежным ссылкам обнаружились теоретические загоны про Эдайн и вастаков в т.ч., не читали? Я их распечатала за компанию, было не менее интересно.